Кому и зачем нужен «управляемый хаос» на Ближнем Востоке

Ещё двести лет назад русский баснописец Крылов написал, что «когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдёт». В той басне речь шла о Лебеди, Щуке и Раке – и у них, между прочим, ничего не вышло.

В роли тех самых героев ныне оказалась так называемая «международная коалиция», призванная бороться с запрещенным в России «Исламским государством» на Ближнем Востоке. Коалиция по определению предполагает слаженность действий. Но в случае с сирийским сценарием о слаженности говорить не приходится.

Сама платформа для объединения вроде как присутствует. Все участники коалиции заявляют о категорическом неприятии ИГИЛ и намерении вести войну до победного конца. Но что означает этот самый «победный конец», каждый понимает по-своему.

Старый Свет в лице Евросоюза выступает здесь в роли Щуки – той, которая по Крылову «тянет в воду».

Что до «воды», то в ней у евробюрократии недостатка нет и не предвидится: в Брюсселях и Страсбургах собирают представительные конференции по сирийской проблеме, где как раз обильно «льют воду», призывают разгромить ИГИЛ (к слову, и электорат поддержит: после парижских терактов пацифистов в ЕС поубавилось), приправляя высокопарные речи классическими лозунгами о необходимости демократических перемен в тиранических государствах (к коим они относят и Сирию).

Правда, никакой конкретики европейская Щука не предлагает. Да и не может предложить. Особенно – в контексте итогов «арабской весны». Вооружённые перевороты в Северной Африке, воспринятые (и в значительной степени инспирированные) Старым Светом как шаг арабского мира к демократическим переменам, на практике выродились в череду гражданских войн и конфликтов в Тунисе, Ливии и Египте (где-то сбоку этого ряда, кстати, можно упомянуть и многострадальную Украину, которая также уверовала два года назад в арабский сценарий). В результате демократия осталась только на словах, а на практике Щука получила нестабильные точки конфликтов у своих границ, снижение торгового оборота с Северной Африкой и орды беженцев, штурмующих Балканы, Лампедузу и Бог весть какие ещё рубежи Евросоюза.

Щука понимает, что всё очень неоднозначно. Об этом ей не дают забыть те же сирийские беженцы, расколовшие монолитный с виду ЕС. Членам ЕС непонятно: то ли встречать бегущих от войны людей хлебом-солью, то ли возводить заборы и отменять Шенген. Но щекотливость положения Щуки обусловлена также и зависимостью от Лебедя – то бишь Соединённых Штатов, претендующих после окончания «холодной войны» на роль Большого Брата, опекающего и наставляющего непутёвую Европу.

Лебедю легче всех. Он живёт в другом полушарии и ежели где рванёт, в любой момент может улететь с места событий, оставив всех разгребать заваренную при его участии кашу. У Лебедя большие военные бюджеты (многие вообще считают, что это не Лебедь, а переодетый ястреб, рядящийся в одежды голубя) и обширный опыт свержения неугодных режимов под предлогом борьбы за демократию – от Милошевича и Хусейна до Мубарака и Каддафи. На самом деле Лебедю нужна не демократия. Лебедю нужен управляемый хаос. Как минимум – на Ближнем Востоке. Ещё лучше – в Восточной Европе (беженцы, украинские события, то да сё – пусть разгребаются, пока мы будем утверждаться в мире).

Но у Лебедя есть проблема. Если население США в подавляющем большинстве поддерживает его внешнюю политику, то в восточном полушарии в старые песни о главном (а главное, конечно, демократия!) почти никто не верит. Потому что вместо обещанной демократии в Египет, Ирак и Сирию (и даже в христианскую Украину!) пришли радикалы и террористы.

У Лебедя есть агенты влияния в лице, например, Саудовской Аравии. Ей тоже выгоден хаос в Сирии. Поэтому Лебедь и его сателлиты говорят, что они готовы бороться с плохим ИГИЛ и таким же плохим сирийским президентом, финансируя хорошую «умеренную оппозицию». Проблема в том, что отличить хорошую «оппозицию» от плохих террористов практически невозможно. И те, и другие воюют против законно избранного Асада, а значит – нарушают законы своей страны. И те, и другие убивают сограждан, пренебрегая всеми мыслимыми нормами международного права. Но Лебедь считает, что ему «сверху» виднее. Что он, дескать, над схваткой.

Турции в этом тройственном союзе досталась роль Рака. У дедушки Крылова Рак пятится назад. Турция придерживается аналогичной тактики: шаг вперёд – два назад. Сначала сбиваем российский самолёт, а потом резко сдаём назад и призываем «не драматизировать ситуацию». Сначала вводим войска в Ирак, а потом картинно удивляемся: с чего бы это вдруг жертва возмущается вторжению – ведь для её же блага стараемся! Сначала говорим, что мы за мир, а потом используем весь имеющийся военный арсенал.

Турецкого Рака подстёгивает европейская Щука: будешь слушаться – сделаем тебе безвизовый режим и примем в единую европейскую семью, как это случилось с государствами Варшавского блока. Рак делает вид, что верит – притом, что этими сказками его «кормят» уже два десятилетия. Но Рак, как известно, питается падалью. И ведёт себя как типичный падальщик: на словах поддерживает борьбу с ИГИЛ, на деле – по дешёвке покупает у неё «чёрное золото». Лебедь об этом знает, но делает вид, что не при делах: турецкие нефтедоллары исламские террористы впоследствии потратят на оружие, в торговле которым США являются общепризнанным лидером. Конечно, Лебедь, в отличие от Рака, не любит падаль. Но он понимает: деньги не пахнут. Он это понял ещё во время второй мировой войны, способствовавшей окончательному преодолению Великой Депрессии и сделавшей Америку безусловным мировым лидером. Кому война, а кому мать родна.

Роль дедушки Крылова, констатирующего отсутствие согласия в товарищах, в этой драматичной истории отведена России, которая ещё несколько месяцев назад устами своего президента призвала участников коалиции (в которую её де-факто так и не взяли) договариваться и координировать свои усилия для победы над ИГИЛ на авторитетных площадках вроде Совбеза ООН. Но «коалиционеры» пока к этому не готовы. Потому что у каждого из них свой интерес. А учитывать интересы других народов (сирийского, российского – да что там! – даже своих сограждан) они не готовы. Вот и тянут поклажу каждый в свою сторону.

А воз и ныне там.