«Осиное гнездо» русских героев

В любом древнем историческом названии обычно присутствует некая мистика, некий указующий на прошлые или будущие великие события божественный перст. Крепость Осовец — наглядное тому подтверждение. Свое название она получило по чисто географическому признаку — от имени огромного, высокого острова, затерянного в болотах между реками Нарев и Бобр, на котором ее решили построить. Однако на западноукраинском диалекте это слово означает «осиное гнездо» — старое, многолетнее, разросшееся, как будто бы склеенное из папиросной бумаги. И в страшном для русской армии 1915 году эта старая небольшая крепость стала для германского командования подлинным «осиным гнездом» — местом крушения немецких надежд на триумфальный Drang nach Osten (Поход на Восток).

В русской военной истории оборона Осовца навсегда осталась не только как блистательная, но и как весьма редкая страница, доказывающая, что при должном уровне командования русские способны воевать не только числом, «закидывая врага трупами», но и умением.

Стратегическое положение Осовца

Крепость Осовец была одновременно весьма старой — по времени своего основания (1795 год), и новой — по состоянию фортификационных сооружений, которые постоянно строили и достраивали в привычном для русского военного ведомства вялотекущем темпе. Защитники крепости в период Великой войны сложили о своей цитадели трогательную песню. В ней есть такие безыскусные, но искренние строки:

Там, где миру конец,

Стоит крепость Осовец,

Там страшнейшие болота, —

Немцам лезть в них неохота.

Осовец действительно был построен на высоком, сухом острове среди болот, которые тянулись широким рукавом на многие десятки километров на север и на юг от крепости. Фортификационные сооружения начали строить еще в 1795 году, после так называемого Третьего раздела Польши. По генеральному плану 1873 года крепость значительно расширили, чтобы она могла контролировать все переправы через реку Бобр и обеспечивать надежную защиту транспортного узла города Белосток от возможного удара с севера — со стороны Восточной Пруссии.

Постройкой мощных фортификаций для защиты от немцев руководил немец же — курляндский дворянин Эдуард Иоганн (на русской службе ставший просто Эдуардом Ивановичем) фон Тотлебен — талантливый военный инженер, возглавлявший долгое время все военно-инженерное ведомство Российской империи. Известный бельгийский военный теоретик, строитель мощной крепости Антверпен Анри Бриальмон называл в своих трудах генерала Тотлебена «самым замечательным инженером ХIХ века».

Тотлебен знал где строить и как строить. Обойти Осовец с флангов было практически невозможно — фланговые фортификации крепости обрывались в безлюдные болотные топи. «В этом районе почти нет дорог, очень мало селений, отдельные дворы хуторян сообщаются между собой по речкам, каналам и узким тропам. Противник не найдет здесь ни дорог, ни жилья, ни позиций для артиллерии», — так описывалась местность вокруг Осовца на период 1939 года в географической сводке по западному театру военных действий (ТВД), подготовленной в Наркомате обороны СССР.

Осовецкая крепость имела важное стратегическое значение: она перекрывала магистральные направления Петербург-Берлин и Петербург-Вена. Без предварительного овладения этой цитаделью невозможно было захватить Белосток, взятие которого сразу же открывало кратчайшие пути на Вильно (Вильнюс), Гродно, Брест-Литовск и Минск.

Крепость 3-го класса, сражавшаяся первоклассно

По действовавшему инженерно-фортификационному ранжиру Российской империи Осовец относился к крепостным сооружениям 3-го класса (для сравнения — мощнейшие цитадели Ковна и Новогеоргиевск, бесславно капитулировавшие через 10 дней немецкого штурма, относились к крепостям 1-го класса).

В Осовецкой крепости было только 4 форта (в Новогеоргиевске — 33). Живая сила цитадели составляла 27 батальонов пехоты с общим числом штыков менее 40 тысяч (в Новогеоргиевске — 64 батальона или более 90 тысяч штыков). В части сверхтяжелой и тяжелой артиллерии Осовец вообще не выдерживал никакого сравнения с Новогеоргиевском: сверхтяжелая артиллерия (калибров 305-мм и 420-мм) в крепости отсутствовала, а тяжелая артиллерия (калибров 107-мм, 122-мм и 150-мм) насчитывала только 72 ствола. Потенциал Новогеоргиевска выглядел на этом фоне прямо-таки артиллерийским Армагеддоном: только 203-мм орудий насчитывалось здесь 59 стволов, а имелись еще и 152-мм пушки — 359 стволов.

Учебная мобилизация Осовецкой крепости, проведенная в 1912 году, выявила существенные пробелы в артиллерийском вооружении: некомплект орудий крепостных типов (тяжелых, противоштурмовых, капонирных), нехватку снарядов, недостаток средств связи и оптических приборов для стрельбы. В отчете по проведенным учениям было отмечено, что расположение и оборудование батарей не отвечало даже минимальным современным требованиям: из 18 батарей дальнего боя только четыре были профессионально укрыты и хорошо применены к местности, остальные 14 батарей можно было легко обнаружить по блеску выстрелов.

До начала боевых действий некоторые изъяны в артиллерийском вооружении цитадели удалось исправить: было сооружено шесть новых бетонных батарей, одна броневая батарея, на векторах возможного наступления противника были построены броневые наблюдательные пункты, существенно пополнен боезапас. Однако основное вооружение крепости ни заменить, ни даже существенно пополнить не удалось: основу боевой мощи Осовца по-прежнему составляли старые 150-мм пушки образца 1877 года.

Правда, в период 1912-1914 гг. к северо-востоку от основного форта №1, на так называемом Скобелевском холме была построена новая, оборудованная на современном уровне артиллерийская позиция. На вершине холма был построен единственный на начало Великой войны в России бронированный артиллерийский ДОТ. Он был оснащен орудием калибра 152 мм, которое закрывала броневая башня, изготовленная французской фирмой «Schneider-Creusot». Ниже по холму располагалась батарея полевой артиллерии и стрелковые позиции с мощными железобетонными укрытиями.

Устаревшее артиллерийское вооружение, не самые мощные казематы и капониры, не слишком многочисленный гарнизон не помешали командованию Осовца организовать инициативную и волевую оборону. На протяжении 6 с половиной месяцев — с 12 февраля по 22 августа 1915 года — слава о мужественных героях Осовца поддерживала боевой дух отступающей русской армии.

Генерал-лейтенант Карл-Август Шульман

Первую попытку штурма Осовецкой крепости немцы предприняли в сентябре 1914 года — к ее стенам подошли передовые части 8-й германской армии, всего около 40 пехотных батальонов. Из прусского Кёнигсберга в спешном порядке были доставлены 203-мм пушки (около 60 орудий). Артподготовка началась 9 октября и продолжалась два дня. 11 октября немецкая пехота пошла на штурм, но была отброшены мощным пулеметно-орудийным огнем.

В этот период гарнизоном Осовца командовал блестящий боевой офицер, генерал-лейтенант Карл-Август Шульман. Он не стал, подобно коменданту Новогеоргиевска Н.П. Бобырю или коменданту Ковны В.Н. Григорьеву, пассивно дожидаться очередного штурма. Глубокой ночью, осторожно выведя войска из крепости, генерал Шульман бросил солдат в две стремительные фланговые контратаки. Немецкая штурмовая позиция оказалась зажата с двух сторон, возникла угроза разом потерять всю тяжелую артиллерию. Только благодаря стойкости немецких солдат, занявших круговую оборону, штурмовые 203-мм пушки удалось спасти. Однако осаду Осовца пришлось снимать — рисковать ценнейшим тяжелым вооружением было не в привычке у опытных германских генералов.

Немцы решили создать новую штурмовую позицию, отодвинув ее на 8-10 км дальше от внешнего обвода цитадели, чтобы исключить возможность неожиданных фланговых ударов и контрбатарейный огонь из крепости. Однако укрепиться на новом рубеже не удалось: наступление русских войск поздней осенью 1914 года обозначило возможность вторжения «диких орд казаков» в германскую Силезию.

Указом Николая II от 27 сентября генерал Карл-Август Шульман был награжден орденом Св.Георгия 4-й степени. Худенький, востроносый, далеко не монументального здоровья генерал Шульман культивировал в Осовце свой стиль командования. Главной его идеей была дерзкая воинствующая инициатива — стиль обороны, демонстрирующий полное презрение к потенциалу врага. Провести ночью два полка солдат через топкие болота, чтобы с первым лучом солнца решительной атакой попытаться захватить штурмовую артиллерию целой армейской группировки — столь фантастическая идея не могла даже возникнуть в мятущемся, малодушном сознании комендантов Ковны и Новогеоргиевска.

Генерал-майор Николай Бржозовский

В начале 1915 года генерал Шульман передал командование цитаделью начальнику Осовецкой крепостной артиллерии генерал-майору Николаю Александровичу Бржозовскому, происходившему из обрусевших польских дворян. Новый комендант в полной мере разделял идеологию бывшего командира. В последние дни января 1915 года, воспользовавшись силами отступившей в Осовец 16-й пехотной дивизии, генерал Бржозовский создал ряд укрепленных позиций на 25-верстном предполье крепости — от железнодорожной станции Граево до крепостного форта №2 (Заречный). Тем самым система обороны крепости получила необходимое усиление в глубину.

В начале февраля 1915 года, пытаясь упредить наступление 10-й и 12-й русских армий на Восточную Пруссию, командующий немецкого Восточного фронта, фельдмаршал Гинденбург решил нанести по русским позициям мощный превентивный удар. Он должен был лишить русские армии стратегической инициативы и подготовить условия для наступательных действий германских армий в весенне-летний период 1915 года.

Первой перешла в наступление 8-я германская армия. 7 февраля ударная группировка этой армии в составе 3 пехотных дивизий стала теснить русскую 57-ю пехотную дивизию. Поскольку общее соотношение сил было не в пользу русских (57-я пехотная дивизия имела три пехотных полка, четыре артбатареи и один казацкий полк), командование Северо-Западным фронтом приняло решение отвести эту дивизию в Осовец.

С 12 февраля в предполье Осовца, предусмотрительно укрепленном комендантом Бржозовским, закипели яростные бои. Вплоть до 22 февраля, т.е. те самые 10 дней, которых оказалось достаточно для принуждения к капитуляции Ковны и Новогеоргиевска, немцы продолжали бороться только за подходы к цитадели.

В этих условиях новое командование Осовца показало себя с самой лучшей стороны. «Войскам пришлось действовать при крайне неблагоприятных условиях, — пишет участник обороны Осовца С.А. Хмельков, — отвратительная погода, болотистый грунт местности, отсутствие жилья, необеспеченность горячей пищей истощили силы людей, при этом большую помощь оказала крепость, регулярно посылая стрелкам консервы, белый хлеб, теплое белье, оперативно принимая раненых и больных в тыловые лазареты».

К 22 февраля 1915 года германские войска ценой больших потерь и полной утраты наступательного темпа, наконец, «разжевали» предполье Осовца. Германский император Вильгельм II, находившийся в это время на фронте, получил возможность осмотреть укрепления русской цитадели в оптические приборы. Укрепления Осовца не произвели на него впечатления. В одном из последующих приказов кайзер назвал Осовец «игрушечной крепостью» и поставил задачу захватить ее максимум за 10 дней.

Выполняя указание кайзера, 22-25 февраля немецкие войска пытались овладеть ключевой частью внешнего обвода крепости, так называемой Сосненской позицией, и одновременно охватить левый фланг крепости в районе местечка Гончаровская гать. Этот замысел не удался. Комендант Осовца вовремя разгадал планы немцев и ответил на их сосредоточение к штурму решительными ночными вылазками.

Наиболее сильная атака была проведена в ночь на 27 февраля тремя батальонами пехоты в направлении Сойчинек-Цемношие. Ставилась задача выявить расположение тяжелой артиллерии немцев и, при возможности, уничтожить орудия. «Большие Берты» уничтожены не были, но ценную информацию удалось получить.

К 25 февраля немцы установили в предполье крепости 66 тяжелых орудий, калибром от 150-мм до 420-мм, и открыли по Осовцу массированный огонь. Главными объектами бомбардировки стали Центральный форт, Заречный форт, Скобелева гора и внешние сооружения цитадели со стороны предполагаемого штурма. По данным специальных исследований, всего по крепости было выпущено около 200 тысяч тяжелых снарядов.

«Внешний эффект бомбардировки был грандиозен, — вспоминал участник обороны Осовца, военный инженер С.А. Хмельков, — снаряды поднимали высочайшие столбы земли или воды, образовывали огромные воронки диаметром 8-12 м.; кирпичные постройки разбивались в труху, деревянные горели, слабые бетонные давали огромные отколы в сводах и стенах, проводная связь была прервана, шоссе испорчено воронками; окопы и все усовершенствования на валах, как то: козырьки, пулеметные гнезда, легкие блиндажи, — стирались с лица земли».

Участник обороны Осовца, впоследствии офицер польской армии майор Спалек так описывал бомбардировку цитадели: «Страшен был вид крепости, вся крепость была окутана дымом, сквозь который то в одном, то в другом месте вырывались огромные огненные языки от взрывов снарядов; столбы земли, воды и целые деревья летели вверх; земля дрожала и казалось, что ничто не может выдержать такого ураганного огня. Впечатление было таково, что ни один человек не выйдет целым из этого тайфуна огня и железа».

Командование русской 12-й армией, получив информацию о массированной немецкой бомбардировке, в инициативном порядке прислало в Осовец радиограмму, в которой требовало продержаться хотя бы 48 часов. Ответная телеграмма Н.А. Бржозовского поражала (особенно на фоне обычно панических телеграмм других комендантов) абсолютным хладнокровием: «Никаких оснований для беспокойства нет. Боезапас достаточен, все на местах. Возможности отступления из крепости командованием не рассматриваются».

Ранним утром 28 февраля германская армия пыталась штурмовать Осовец. Итог был печален: еще до подхода к внешнему обводу крепости штурмовые колонны были рассеяны сосредоточенным пулеметно-оружейным огнем.

В этот же день солдаты Бржозовского дали понять германскому командованию, что «игрушечная крепость» может не только обороняться, но и нападать. Из специально установленных на новой позиции 150-мм орудий артиллеристы Осовца уничтожили две 420-мм гаубицы «Большая Берта», выведенных на огневой рубеж вблизи железнодорожного полустанка Подлесок. Вместе с пушками на воздух взлетели более трехсот 900-килограммовых снарядов к «Бертам», что само по себе стало для немцев большой потерей.

Таким образом, ни бомбардировка цитадели, ни отчаянные попытки штурма не дали практически никаких результатов — Осовец не сдался, более того, боевой дух гарнизона крепости укреплялся с каждым днем вражеской осады. Военный инженер С.А. Хмельков потом вспоминал: «Дух русского солдата не был сломлен бомбардировкой — гарнизон скоро привык к реву и взрывам снарядов мощной артиллерии противника. «Пущай постреляет, по крайней мере выспимся», — говорили солдаты, измученные боями на передовых позициях и оборонительными работами в крепости».

Атака героических «мертвецов»

Убедившись, что захватить Осовец методом бомбардировки и лобового штурма не получится, германское командование перешло к другой тактике. В конце июля 1915 года противник подвел свои окопы на 150-200 метров к проволочным заграждениям Сосненской оборонительной позиции. Защитники Осовца первоначально не поняли замысел немцев, впоследствии же оказалось, что немцы готовили наиболее близкий к цитадели рубеж для газовой атаки.

Военными историками установлено, что немцы выставили на передовом рубеже 30 газовых батарей, в несколько тысяч баллонов каждая. 10 дней они ждали устойчивого ветра и, наконец, 6 августа в 4 часа утра пустили газ. Одновременно германская артиллерия открыли в секторе газовой атаки сильнейший огонь, после чего, приблизительно через 40 минут, пехота перешла в наступление.

Ядовитый газ привел к огромным потерям среди защитников Осовца: полностью погибли 9-я, 10-я и 11-я роты Землянского полка, от 12-й роты этого полка осталось около 40 человек, от трех рот, защищавших крепостной верк Бялогронды, осталось не более 60 человек. В таких условиях немцы имели возможность быстро овладеть передовой позицией русской обороны и сразу же броситься на штурм Заречного форта. Однако наступление противника в итоге захлебнулось.

На правом фланге немецкого прорыва, по-видимому, слегка подвернул ветер, и немецкий 76-й ландверный полк попал под свои же газы и потерял отравленными более 1000 человек. На левом фланге атакующие были отбиты массированным огнем русской артиллерии, стрелявшей и с закрытых позиций, и на прямую наводку.

Угрожающее положение возникло в самом центре прорыва, в месте максимальной концентрации газового облака. Русские подразделения, которые держали здесь оборону, потеряли более 50% состава, были сбиты со своих позиций и отступали. С минуты на минуту можно было ожидать, что немцы устремятся на штурм Заречного форта.

В этой ситуации поразительное самообладание и решительность проявил генерал Бржозовский. Он отдал приказ всей крепостной артиллерии Сосненского сектора открыть огонь по окопам первого и второго рубежей русской Сосненской позиции, на которых уже сверкали немецкие каски. Одновременно все подразделения Заречного форта, невзирая на отравление, получили приказ перейти в контратаку.

Эта героическая атака умиравших от удушья, качавшихся от отравления, но, тем не менее, устремившихся на врага русских солдат получила в истории Великой войны наименование «Атаки мертвецов». С темнозелеными от окиси хлора лицами, кашляющие сгустками черной крови, с вмиг поседевшими от химических соединений брома волосами, шеренги «мертвецов» 8-й, 13-й и 14-й рот Землянского полка, примкнув штыки, шли вперед. Внешний облик этих героев вызвал поистине мистический ужас в штурмовых колоннах немецкого 18-го ландверного полка. Немцы стали отступать под массированным огнем крепостной артиллерии и в итоге оставили уже захваченный, казалось бы, передовой рубеж русской обороны.

Подвиг солдат 226-го Землянского полка не нуждается в аргументации. Более 30% солдат, участвовавших в штыковой атаке «мертвецов», впоследствии действительно умерли от гангрены легких. Боевые расчеты крепостной артиллерии в секторе газового облака потеряли отравившимися от 80 до 40% личного состава, тем не менее, ни один артиллерист не ушел с позиции, а русские орудия ни на минуту не прекращали огонь. Отравляющие свойства хлор-бромных соединений, примененных германским командованием, не утратили своей силы даже на расстоянии 12 километров от места выпуска газов: в деревнях Овечки, Жодзи, Малая Крамковка тяжелое отравление получили 18 человек.

«Гвозди бы делать из этих людей!»

Знаменитую фразу поэта Маяковского — «Гвозди бы делать из этих людей — крепче бы не было в мире гвоздей!» — можно смело адресовать офицерском составу Осовца и, в первую очередь, коменданту цитадели Николаю Бржозовскому. Подчеркнуто спокойный, внешне даже холодный, в неизменно свежем, идеально отутюженном кителе генерал Бржозовский был подлинным военным гением Осовца. Солдаты в карауле, стоящие ночью на самых дальних бастионах, никогда не удивлялись, когда из ночного тумана неожиданно звучал спокойный, негромкий отзыв коменданта и появлялась его высокая худощавая тень.

Генерал Бржозовский под стать себе подбирал и офицеров штаба. Здесь не было трусов, плутов и бездарей, каждый офицер штаба знал свое дело, имел все необходимые полномочия и ясно представлял всю меру ответственности военного времени, которая неизбежно последует, если поставленная задача или приказ не будут выполнены. Поляк Бржозовский не был слюнтяем.

Холодный расчетливый ум коменданта Осовецкой крепости превосходно дополнялся неукротимой дерзостью мысли и склонностью к решительным действиям, которые проявлял старший адъютант штаба Михаил Степанович Свешников (в некоторых источниках — Свечников). Этнический донской казак из станицы Усть-Медведицкой, подполковник Свешников никогда не занимался заумными размышлениями, зато всегда был готов к дерзким наступательным действиям.

Революционная катастрофа 1917 года разбросала генерала Бржозовского и подполковника Свешникова по разные стороны баррикад. Бржозовский стал активным участником Белого движения и умер в казацком автономном районе, дарованном для расселения казаков-эмигрантов царем Сербии. Михаил Свешников в октябре 1917-го обеспечил большевикам победу, захватив в четвертом штурме с отрядом бывших гренадеров Зимний дворец. Потом он воевал 1918-1919 гг. против своих бывших соратников на Кавказе. Получил «благодарность» от Советской власти в 1938 году — был расстрелян в подвалах Лефортово за «участие в военно-фашистском заговоре».

Но на бастионах Осовецкой крепости эти твердые духом люди были еще вместе.

Великий исход

Исход русских войск из крепости Осовец в августе 1915 года — после успешной более чем 6-месячной обороны — был предрешен. «Великое отступление» русских армий из Польши полностью лишало оборону «Осиного гнезда» стратегического значения. Продолжение обороны в полном окружении означало уничтожение гарнизона, потерю ценной тяжелой артиллерии и всего имущества.

Эвакуация крепости началась 18 августа и проходила в исключительно тяжелых условиях, поскольку 20 августа немцы захватили железнодорожную линию, ведущую к крепости. Тем не менее, вся тяжелая артиллерия и все ценное имущество были вывезены. 20-23 августа специальные отряды солдат производили минирование всех оборонительных сооружений Осовца подрывными зарядами влажного пироксилина весом 1000-1500 кг.

23 августа 1915 года в крепости уже находились только военные инженеры, две роты саперов и смена артиллеристов при четырех 150-мм пушках. Эти орудия весь день вели интенсивную стрельбу, чтобы ввести в заблуждение противника и замаскировать вывод гарнизона. В 19.00 этого же дня саперы подожгли все назначенные к уничтожению здания, а с 20.00 начались плановые подрывы оборонительных сооружений. По преданию, генерал Бржозовский лично замкнул электрическую цепь для производства первого взрыва, взяв тем самым на себя всю ответственность за уничтожение «Осиного гнезда».

Одновременно с уничтожением фортификаций были подорваны оставшиеся в крепости четыре тяжелых орудия, после чего артиллеристы и саперы отошли в тыл и присоединились к своим частям. По единодушному мнению всех военных экспертов, эвакуация гарнизона, артиллерии и материальных ценностей из крепости Осовец была проведена столь же образцово, как и ее оборона.

Немцы по мощи разрывов в крепости сразу поняли смысл происходящих событий и поэтому, возможно, не спешили занимать цитадель. Только утром 25 августа разведывательный отряд 61-го Ганноверского пехотного полка вошел в дымящиеся развалины того, что еще два дня назад именовалось неприступной Осовецкой твердыней.