«Все мы русофилы, но правят нами русофобы»

Как сообщило агентство Novinite, 3 февраля 2016 года парламент Болгарии отклонил предложение оппозиционной партии «Атака» о возобновлении проекта «Южный поток». В пресс-релизе приводятся любопытные данные. Оказывается, «за возобновление» проголосовали 27 депутатов, «против» — 16, а 65 — воздержались. Всё это говорит о сложных внутренних противоречиях в отношении нашей страны, несмотря на сильнейшее американское влияние на политику Софии.

«Россия всегда была самой главной темой в общественной жизни, — пишет современный болгарский писатель Панько Анчев. — Как говорил в 1881 году Захария Стоянов (спикер Народного собрания Болгарии — ред.), имя России свято и неприкосновенно наравне с Иисусом Христом. Это не обычная любовь, а доверие и последняя надежда». Однако в наши дни вряд ли кто из известных политиков решится повторить эти слова.

Исследуя причины разделения болгарского общества на русофилов и русофобов, Панько Анчев отметил, что в основе этой поляризации, с одной стороны, лежит чувство славянского и духовного родства, с другой — прозападные рационально-идеологические предпочтения. И в самом деле, если в 19 веке участие России в болгарской трагедии являлось всеобщим русским состраданием, то для Европы судьба Софии представляла собой лишь игральную карту в политическом преферансе с Портой. Однако в начале третьего тысячелетия болгарский истэблишмент об этом старается не вспоминать. На первое место вышли корыстные интересы софийской элиты, которой очень не нравится народная любовь к России.

Отсюда и популяризация исторических обид в СМИ. Для начала ставится под сомнение освободительная роль России. Утверждается, что революционеры-республиканцы могли и сами разгромить оккупационные войска Османской империи, тогда как убежденные русофилы терпеливо ждали русскую армию. Этот спор идет уже 150 лет, но в последнее время в него вмешиваются и турецкие историки, вбрасывающие «факты о положительной роли Порты в отмене крепостного права в 1858 году» в этой балканской стране.

Далее русофобы обязательно расскажут о «предательском» отзыве царских офицеров из болгарской армии в 1885 году, когда вопреки воле русского царя свободная София силой объединила Север, Юг, Болгарское княжество и Восточную Румелию. Именно тогда началась болгаро-сербская война, в которой Петербург отказался воевать на стороне болгар. Между тем, Россия, в которой в то время были как никогда сильны панславянские настроения, рассматривала этот конфликт как братоубийственную бойню.

Любопытно, что балканские войны конца 19 и начала 20 веков и переход Софии под крыло Берлина, стали итогом долгожданного разгрома Османской империи, в результате чего Болгария не смогла договориться со своими же союзниками — Сербией, Черногорией и Грецией о территориальном разделе отвоеванных земель. Именно из-за этого, по мнению самих болгар, она оказались в одном лагере с Германией и Австро-Венгрией.

Напомнят русофобы, конечно, и о сентябрьской 1916 года битве возле города Добрича, в которой порядком уставшие от войны царские войска в союзе с румынами и сербами потерпели поражение от болгар и были вытеснены за реку Серет в Бессарабию. В том сражении, по мнению участвующих в ней русских солдат, чувствовалась высшая несправедливость. Но уже в наши дни болгарские русофобы дадут следующую оценку тем событиям: «Любовь к Отчеству оказалась сильнее признательности за освобождение».

По большому счету, не столь важно, почему произошла эта сентябрьская битва, однако «Добричката эпопея» в современных софийских СМИ неожиданно получила резонансное освещение, как первое кровавое столкновение с русскими солдатами, которое закончилась блестящей победой болгар. Если следовать болгарским первоисточникам — т.е. самым первым описаниям, то наши солдаты при первой возможности отступали, несмотря на малочисленность атакующих болгар. Бои не отличались ни яростью, ни упорством. В частности, пехотинцы 47-го русского корпуса не стали стрелять с расстояния 150 метров по горожанам, которые шли на них в полный рост с криками «ура и позор». 18 тысяч казаков предпочли бежать, встретив 7 тысяч болгарских кавалеристов. «Решающим для исхода сражения оказалось вмешательство конницы Ивана Колева, которая 7 сентября находилась довольно далеко от поля сражения, — пишет болгарский историк Николай Симеоновый, — но неожиданно нанесла мощный фланговый удар по сербохорватской дивизии. Паника охватила вражеские силы. Понеся серьезные потери, они отступали в беспорядке, далеко на север». Однако даже в нашем Рунете можно найти следующую интерпретацию тех событий. «Русские генералы были уверены, что болгары не станут воевать против русских, но нам пришлось, мы защищались, было жестокое сражение, весь город вышел обороняться, и мы победили — выгнали русских», — пишет болгарский режиссер и историк Тодор Анастасов, поясняя, «почему Болгария предпочитает ЕС братьям-славянам».

Кстати, и события Второй мировой войны в прозападных болгарских СМИ трактуются с антироссийских событий, мол, София заключила договор с Берлином в ответ на вероломный пакт Молотова-Риббентропа и раздел Польши. Но вместо благодарности за то, что болгары не воевали с русскими, Сталин 5 сентября 1944 года напал на свободную балканскую страну. Между тем, Болгария вступила в союз с гитлеровской Германией по ряду причин, в том числе и из-за территориального интереса к Македонии и Фракии (северной Греции). При всем при этом в современной России никто из серьезных историков и политиков не возьмется осуждать братский народ за «альянс с фашистами». В конце концов, так распорядилась судьба.

Общественный деятель Болгарии Пенчо Зулчев поясняет, что за этими искажениями истории стоят СМИ и НКО, финансируемые Соросом и американскими правительственными организациями. Абсолютно все, что может оказать негативное влияние на образ русского народа, культивируется в сознании простых людей. Даже речи ведущих политиков периода освобождения, сказанные «в сердцах», преподносятся, как программные. Например, в 1885 году национальный герой Болгарии Захария Стоянов, «возмущенный поведением царских министров и военных советников в болгарской армии, говорил, что Россия ведет себя с Болгарией, как с ребенком, который обязан ее слушать и беспрекословно подчиняться ей». В этой связи Панько Анчев напоминает, что в то время софийские политики и интеллигенция слишком остро реагировала на любые антиболгарские шаги царской России, хотя в реальности речь шла о поиске компромисса между Болгарией, Сербией и Грецией.

Панько Анчев обозначил нынешний приход русофобии в Болгарию, как исполнение заказа Запада. Дошло до того, что Америка официально оплачивала огромные гранты местным историкам за «поиск доказательств неславянского происхождения болгар». Именно поэтому вскоре появились «сенсационные» открытия и утверждения археологов, что болгары были гораздо более древним народом и с более развитой культурой, чем славяне.

В то же время, по мнению Пенчо Зулчева, зерна ненависти к русским взошли, прежде всего, из-за недальновидной позиции президента Бориса Ельцина, который сразу же после разрушения СССР фактически разорвал кооперативные связи с Софией. Всё это осуществлялось под лозунгом, что «рынок все исправит сам». Тогда Болгария испытала тяжелейший шок, поскольку была одной из самых интегрированных в экономику Советского Союза. Кстати, её продукция пользовалась большим спросом в России, но правительство Гайдара настаивало на долларовых взаиморасчетах. Как показала дальнейшая история, сделано это было в угоду Америке. В результате «московского предательства» к власти в Софии пришли исключительно проамериканские политики, а экономику возглавил антироссийский олигархат, со всеми вытекающими для нас отрицательными последствиями. Безусловно, и то, что нынешний провал крайне важного для Москвы «Южного потока» является следствием этих деяний российских либералов конца прошлого века.

В Болгарии «мы все русофилы, но нами правят русофобы», — констатирует Пенчо Зулчев. По его словам, самое главное — это сохранить нацию, православную духовность, ведь слишком много денег работает на пропаганду католических ценностей и, как следствие, русофобства. Между тем, аналитические американские институты не раз заявляли, что в Болгарии ценность имеет только территория, а не люди, на ней проживающие. Иными словами, как и 150 лет назад, спасение может и должно прийти из России, уверен Пенчо Зулчев.