В зеркале крестного хода

В истории Русской Православной Церкви XX века достаточно хорошо исследованы взаимоотношения Церкви и власти в первые годы правления большевиков. Многие документы введены в научный оборот.

Однако целый пласт источников, содержащих информацию о традициях религиозной жизни, до сих пор остается малоизученным. В архивных фондах Центрального государственного исторического архива республики Башкортостан обнаруживаются документы, связанные с духовной жизнью верующих Уфимской епархии в первые годы советской власти. Это, в основном, переписка приходских советов с башкирским НКВД. Данные материалы уникальны и позволяют рассмотреть трансформацию жизни верующих на примере проведения крестных ходов.

Календарные, чрезвычайные и традиционные

К началу революции в Уфимской епархии проводилось три вида крестных ходов, которые можно условно классифицировать как календарные, чрезвычайные и традиционные. Последние представляют наибольший интерес, поскольку в Уфимской епархии сложилась традиция их высокой продолжительности и территориальной распространенности.

Так, крестный ход с чудотворной Табынской иконой Божией Матери (эта святыня была явлена около крепости Табынск в конце XVI века) продолжался весь год, охватывая юг Уфимской губернии, а также всю Оренбургскую и восток Самарской губернии.

В самой Уфе, на севере Уфимской губернии и в Сарапульском уезде Вятской губернии также в течение всего года проводился крестный ход с другой чудотворной иконой – святителя Николая Чудотворца, явившейся в селе Березовка во второй половине XVI в.

Еще одно молитвенное шествие − крестный ход с чудотворной Уфимско-Богородской иконой Божией Матери − совершался по всей Уфимской губернии также на протяжении года.

Наиболее значимые календарные крестные ходы совершались обычно в Уфе в праздники Богоявления, Преполовения и 1 августа. Эти шествия ограничивались самым малым маршрутом из древнего храма Святой Троицы на реку Белую для водосвятия. Обычно износилось только несколько самых чтимых икон: Уфимско-Богородская икона Божией Матери из кафедрального собора, преподобного Сергия Радонежского из Сергиевской церкви и Покрова Божией Матери − из Покровской церкви.

Чрезвычайные молитвенные шествия совершались в особых случаях: при эпидемиях, засухах и т.п.

А новые крестные ходы возможны были только с благословения правящего архиерея и разрешения Священного Синода.

Несмотря на репрессии

Однако с революцией обстановка значительно изменилась. Уже в самые первые годы советская власть инициировала репрессии против духовенства; были закрыты все монастыри и духовные учебные заведения, началось планомерное закрытие храмов. Кроме этого, в 1918−1919 годах шла гражданская война. В 1920−1921 годах обрушился жесточайший голод. В 1922-м с изъятием церковных ценностей на порядок увеличились репрессии в отношении священнослужителей и простых верующих. Тогда же в Церкви начались расколы.

Однако духовные традиции продолжали свое существование. Так, известно, что в 1918 году проводился крестный ход с Табынской иконой Божией Матери из села Табынского в город Оренбург. Здесь крестный ход был атакован красноармейцами и ограблен. Однако Табынская икона была настолько важна в среде оренбургского казачества, что в 1919 году оренбургский атаман А.И. Дутов с помощью того же крестного хода использовал ее для привлечения казаков в свою армию. А затем икона была вынесена через горные хребты в Китай, где также сохранялась традиция крестных ходов по городам Синьцзяньской провинции.

Летом того же 1918 года крестный ход с Николо-Березовской иконой был в городе Бирске. И как раз в это время его захватили белочехи.

В 1919 году из Уфы в село Богородское дважды совершался традиционный крестный ход с Уфимско-Богородской иконой. Сначала в мае, когда еще в Уфе были белые, а затем, согласно многолетней традиции, в июле – на празднование явления чудотворной иконы. Но тогда город уже захватили большевики. Об этом свидетельствует священномученик протоиерей Евграф Еварестов – настоятель кафедрального собора, где находилась святыня, добавляя, что «жители Уфы бывают ежедневно на молебне у иконы...».

Несмотря на то, что и в следующем, 1920-м, году проводились массовые репрессии против духовенства, традиционные крестные ходы продолжались. Так, например, вновь назначенный на уфимскую кафедру священномученник епископ Симон (Шлеев) 21 июля 1920 года принимал участие в крестном ходе с Уфимско-Богородской иконой.

В 1921 году в Уфе был убит епископ Симон (Шлеев), а в феврале разразился страшный голод, охвативший в Башкирии 2,5 млн. человек. Но верующие не прекратили православных традиций. Более того, возникали новые. Так, прихожане Успенской церкви в память избавления от голода 1921 года стали проводить каждый год крестный ход с 12 по 24 июля, путешествуя по домам прихожан с иконой Божией Матери «Утоли моя печали».

В следующем году властями были вновь усилены репрессии, связанные с изъятием церковных ценностей. Так, по Уфимской губернии было замучено и расстреляно 28 человек, а в самой Уфе расстреляно три священника.

«Разрешу – не разрешу»

Уже в начале 1923 года в Уфимской епархии благодаря действиям НКВД сформировался обновленческий раскол. Но «староцерковники» продолжали совершать традиционные крестные ходы. Так, уполномоченный обновленческого Синода протоиерей Димитрий Фесвитинин, жалуясь в НКВД (17.04.1924 г.), писал, что староцерковники, совершая крестный ход с чудотворной Уфимско-Богородской иконой по епархии, отказывались от посещения обновленческих приходов.

Конечно, власти не оставались безучастны. Кроме обычных тогда репрессий (аресты, расстрелы, лишение храмов), они применяли еще и систему разрешений крестных ходов. Это позволяло им в принципе регулировать и запрещать крестные ходы даже без объявления причин и долгих объяснений. Так, например, традиционный крестный ход с Уфимско-Богородской иконой на место ее явления в июле 1924 года был ограничен количественно. Разрешалось перенесение чудотворной иконы только с 21 по 22 июля в село Богородское в сопровождении всего пяти человек, при этом не разрешались даже и молебствия в попутных деревнях; и это при том, что приход подчинялся обновленцам.

Однако верующие боролись за каждый день и за каждый населенный пункт крестного хода. Так, под давлением приходского совета уже 29 августа 1924 г. был разрешен рядовой вынос икон из Богородской церкви с крестным ходом для молебнов в деревню Курочкину. Затем 21 сентября было разрешено хождение с иконами в д. Сипайлово, но все еще без разрешения хождения по домам. А в ноябре, когда вновь прибыла чудотворная Казанская икона, ее уже разрешали носить по домам верующих сел Максимовки, Сосновки и Князевки в течение трех дней − 21, 22, 23 ноября. Более того, 19 и 20 декабря было разрешено уже в третий раз принести икону в село Богородское. Так усиленные просьбы граждан позволили не только сохранить традиционный крестный ход в полном объеме и расширить его неоднократным повторением, но и сохранить традиции календарных крестных ходов.

Запреты приводили к тому, что просьбы о разрешении крестного хода переходили порой в требования. Так, например, благочинный г. Уфы (тихоновец) священник Конфеткин 29 июня 1924 года, явившись в милицию, категорически требовал на повышенных тонах или дать справку об отказе в проведении крестного хода, или разрешить его.

Интересно, что к календарным крестным ходам особых претензий не возникало. Даже уфимским староцерковникам 15 мая 1924 года было разрешено совершать крестный ход из Троицкой, Крестовоздвиженской и Симеоновской церквей в такие праздники, как Преполовение, Крещение или на первый Спас 14 августа. Такой же крестный ход намечался и в селе Богородском на Святой колодец 19 января 1925 г.

Не было ограничений и в 1926 году, когда власти пытались усилить борьбу с многодневными крестными ходами. Так, в праздник Богоявления староцерковники всех уфимских храмов шли из Иверской церкви на реку Белую для освящения иордани, а обновленцы собирались у кафедрального собора и направлялись к своей иордани на берег реки Белой, в район Оренбургской переправы. На Пасху из Покровской церкви г. Уфы было даже разрешено обходить дома верующих не в один день, а в течение пяти суток – с 3 по 7 мая 1926 года.

И 14 августа в Уфе всем было разрешено проводить крестный ход без ограничений. Обновленцы, при участии крестных ходов из всех синодальных храмов, шли из Покровской церкви на р. Белую, к ним присоединился приход Всехсвятской церкви. А староцерковники шли из своих церквей Никольской, Крестовоздвиженской, Предтеченской, Скорбященской, Спасской, Ильинской, Свято-Троицкой, Иверской и Сергиевской к Троицкой церкви, а затем на реку Белую. А поскольку Покровская и Троицкая церковь находились недалеко друг от друга, то можно говорить, что все крестные ходы стекались к одному месту.

Кроме этого, верующими поддерживались традиции чрезвычайных крестных ходов, которые также не вызывали подозрений властей, вероятно, по своей малочисленности. Так, в 1925 году причт Покровской церкви, начиная с 30 ноября, получил разрешение Башкирского ЦИКа на крестный ход по зараженным районам Башкирии в течение года. При этом властями оговаривалось, что в не пораженных болезнью районах крестный ход мог продолжаться не более 2−3 месяцев. К сожалению, документ не уточняет вид болезни.

Вообще, нужно сказать, что до 1926 года попытки властей воспрепятствовать распространению крестных ходов носили единичный характер, поскольку основная масса документов в виде заявлений, разрешений и уведомлений приходится именно на 1926 год.

Не пущать

Особое неудовольствие властей вызывали традиционные крестные ходы, поскольку это были многолюдные и многодневные шествия, сопровождаемые частыми молебнами, проповедями и продолжительными службами.

С самого начала 1926 года власти пытались совсем прекратить этот вид шествий. Так, приходскому совету Николо-Березовской церкви, где находилась чудотворная икона, уже в январе было отказано в проведении традиционного молитвенного шествия из села Николо-Березовки в Уфу (около 300 км). И только в апреле личное вмешательство «староцерковнического» епископа Иоанна (Пояркова) было частично удовлетворено на срок до трех дней и лишь в самый день встречи чудотворной иконы. Благодаря неотступным просьбам, НКВД продлил пребывание иконы в Уфе до 10 июня.

Даже обновленцам власти пытались ограничить ношение другой чудотворной иконы, Богородско-Уфимской. Несмотря на то, что обновленческий епархиальный Совет ссылался на пример прошлых лет, испрашивая разрешение на проведение крестного хода в течение всего года, с 4 апреля 1926 по 4 апреля 1927 г., им было разрешено путешествовать только два месяца: с 4 апреля по 4 июля 1926 г.

Обновленцы пытались также проявить свое почтение к иконе Николая Угодника. Для этого обновленческий приход Покровской церкви просил разрешения на крестный ход 22 мая хотя бы с храмовой иконой святителя Николая по домам верующих. Но проблему это никак не снимало. Слишком велико было желание верующих принять, как и раньше, чудотворный образ не только в приходские храмы, но и в свои дома.

После торжественной встречи чудотворной иконы староцерковники продолжали держать инициативу и организовали общий крестный ход 26 мая от всех своих церквей к старинному Троицкому собору с тем, чтобы с чудотворным образом святителя Николая выйти для водосвятия на реку Белую у Блохинской щели.

Но и обновленцы также старались проявить себя в эти торжественные дни. Они одновременно организовали крестный ход в другом конце города. Он начинался от кафедрального собора, Вознесенской, Александро-Невской, Покровской, Рождественско-Богородской и Успенской церквей к Новому кладбищу. А оттуда − к Оренбургской переправе для совершения водосвятия.

Раскольнические ходы

Как показывает анализ архивных документов, общее состояние раскола в 1926 году в Уфимской епархии характеризовалось значительным уменьшением влияния обновленцев. Если в Уфе в 1924 году было всего только три староцерковных храма, то в 1926 году положение выравнивается. Староцековному епископу Иоанну (Пояркову) подчиняются девять храмов: Никольский, Крестовоздвиженский, Иоанно-Предтеченский, Скорбященский, Спасский, Ильинский, Троицкий, Сергиевский и Иоанновский. Обновленческими остаются кафедральный собор, Вознесенский, Александро-Невский, Покровский, Рождественско-Богородский и Успенский храмы − всего шесть . В Уфимской епархии существовало еще и «андреевское» автокефальное течение, основанное бывшим уфимским архиепископом Андреем (князем Ухтомским). К этому направлению присоединяются три храма: Симеоновский, Всехсвятский и Николо-вокзальный.

Владыка Иоанн (Поярков) имел большее число сторонников и высказывал полную лояльность властям, которые даже оказывали ему помощь в типографском издании воззваний. При этом власти откровенно начинают поддерживать обновленцев. Так, 28 мая обновленческий епархиальный совет, ссылаясь на то, что староцерковники не допускают икону в обновленческие храмы, требует от властей передать им чудотворную икону святителя Николая. И НКВД не только передает икону обновленцам, но и продлевает сроки нахождения иконы в Уфе.

«Андреевские» приходы также включаются в процесс крестных ходов. Так приходской совет Симеоновской церкви поначалу обратился с просьбой о приносе иконы к владыке Иоанну, как к епископу наиболее близкого направления. Получив отказ46 , приходской совет обратился к властям, а после того, как икона была передана обновленцам, обратился к ним с той же просьбой. Это придало уверенности обновленческому епархиальному управлению, и они 8 июня просят о продлении срока пребывания иконы, упоминая, между прочим, и поступившие просьбы «андреевских» приходов. В ответ НКВД продлил пребывание иконы до 27 июня и разрешил 24 июня икону передать в Симеоновскую церковь для молебна на один день. Но сколько потом андреевские приходы ни просили об увеличении сроков пребывания чудотворной иконы, разрешения от НКВД так и не получили.

Борьба за сохранение традиций велась не только в Уфе, но и в уездах. Так, общее собрание села Табынского категорически потребовало от церковного правления ходатайствовать перед властями разрешение крестного хода из села Табынского на Соленые Ключи, что властями 22 июня было удовлетворено. Тогда же, в июне, общее собрание села Табынского обращалось в НКВД с просьбой о вывозе иконы, которую якобы нашли в Китае: «Слушали доклад помощника церковного старосты Д. Матвеева, очевидца, о том, как белая банда казачьего ген[ерала] Дутова захватила чтимую икону Божьей Матери во время ее хода по домам верующих и затем увезла за границу». Далее называется и год, когда пропала икона: «1919 год, белая банда генерала Дутова захватила народную святыню, весьма чтимую древнюю икону, называемую Табынской Божьей Матерью, и увезла в Китай... Ныне верующая община села Табынск приблизительно установила место нахождения святыни близ г. Кульджи в Китае...». Но этого, конечно, никто не исполнил.

Крестные ходы с почитаемыми иконами приобретали большое значение в борьбе обновленцев с православными. Уже 24 июня обновленцами было подано новое заявление, в котором они просили НКВД передать им все почитаемые в Башкирии иконы: Уфимско-Богородскую из Кафедрального собора, Смоленскую из Троицкой церкви города Уфы, «Живоносный источник» из уфимской Вознесенской церкви, Почаевскую из Покровского храма Уфы, «Плач Богородицы» в с. Гребенях Бирского кантона, великомученицы Параскевы из села Монастырские Дуванеи Уфимского кантона, святителя Николая из села Березовка Бирского кантона.

При этом обновленцы добились очень важного положения, согласно которому все крестные ходы с этими иконами могут совершаться только с их санкции, поставив всех верующих почитателей святынь перед фактом необходимости войти с ними в молитвенное общение.

Вероятно, это решение было продиктовано стремлением властей хоть как-то сократить влияние крестных ходов на население. Обновленцы были не только малочисленны, но они не имели и духовного авторитета. Не будучи способны прекратить или ограничить крестные ходы, власти нашли другой путь борьбы с ними − откровенное покровительство обновленцам. На фоне непримиримого раскола это неминуемо должно было привести к тому, что молитвенные шествия стали бы незаметным общественным явлением.

27 июня начались про́воды чудотворной иконы, которые по традиции обычно выливались во всенародное торжество. И НКВД приступило к выполнению своего плана. Так, про́воды разрешались только крестным ходам всех обновленческих приходов до кафедрального собора, где, объединившись, обновленцы следовали до Сафроновской пристани. Более того, обновленцам теперь было разрешено даже шествие с чудотворной иконой по селениям Уфимского и Бирского уездов, что ранее запрещалось владыке Иоанну.

И теперь святой образ уже окончательно попал к обновленцам. Так, прошение их от 22 июня уже планировало дальнейшую судьбу чудотворной иконы: «Уполномоченный прот. Иоанн Мокринский, секретарь УЕУ, проводит образ водным путем на пароходе до г. Бирска, где образ лично о. Иоанном будет передан Бирскому кантонному управлению».

Затем крестный ход проследовал согласно утвержденному маршруту по Уфимскому кантону:

• «27 июня – Михайловка, Суровка...

• 28 июня – Алексеевка, Демидовка, Ломоносовка...

• 29 июня – Лавочное, Красный Яр, Самойловка...

• 30 июня – Первушино...

• 1 июля – Гуровка, Медведково, Киринево, Ахлыстино, Монастырские Дуванеи, Калинники».

Для православных это была серьезная утрата. Так, епископ Иоанн несколько раз обращался в НКВД с просьбами о возвращении иконы и участии в проводах: «Ввиду неудовлетворенности многих прихожан верующих в принятии иконы Св. Николая, ответственности по охранению иконы Епархсоветом и старо-церковнической ориентацией причта с. Николо-Березовки – просим: 1) Разрешить пребывание иконы на 7 дней после удовлетворения обновленцев (по 27-е июня включительно) 2) Во время пребывания иконы по приходам обновленческим, в ночное время пребывать в староцерковническом храме под кашей охраной и 3) устроить проводы иконы из Уфы 27 июня из Никольского храма центрального староцерковных общин».

Епископ был даже согласен на совместный крестный ход с обновленцами до Крестовоздвиженской церкви в Нижегородке (район г. Уфы), а затем и к Вавиловской переправе. Но власти оставались непреклонны.

«Староцерковникам» был разрешен только крестный ход с 28 июня по 3 июля с местночтимой копией Табынской иконы Божией Матери, находящейся в Крестовоздвиженской церкви, и то только потому, что эта икона не попала в список интересов обновленческого епархиального управления.

Но обновленцы не всегда действовали справедливо и со своими приходами. Так, 24 июня приходской совет Александровской церкви подал жалобу на обновленческого архиепископа Алексия (фамилия не указана) в связи с тем, что он отказал им в принятии святого образа Николая Чудотворца, хотя до этого было им назначено посещение Александровской церкви на 25–26 июня и хождение по домам верующих. Резолюция властей была лаконична: «разрешено на 25–26 июня».

«Распорядители» святынь

В руках обновленцев находилась тогда и другая Уфимская святыня – Уфимско-Богородская икона Божией Матери. Самый пик в чествовании этой иконы приходился на 20 июля, когда крестный ход с чудотворной иконой шел на место ее явления в село Богородское. В празднике обычно участвовал весь город. Это празднование было использовано обновленцами для привлечения верующих из староцерковнических приходов. Обновленческим епархиальным советом было получено разрешение на проводы и встречу чудотворной иконы для всех церквей города Уфы. Но это привело к обратному. Так, свои же обновленческие соборяне, посетив Семеновскую церковь с чудотворной иконой, пребывали там трое суток. И только благодаря жалобе, поданной в НКВД, обновленцам удалось забрать икону обратно.

Поэтому обновленцы усилили дисциплину. И приходские советы даже обновленческих приходов должны были получать разрешения от своего же управления. И когда прихожане Покровской церкви захотели на праздник Почаевской иконы походить в течении пяти суток (с 5 по 10 августа) с празднуемой иконой по домам верующих, потребовалась виза обновленческого архиепископа Николая (фамилия не указана).

В дальнейшем возможности обновленцев все более увеличиваются. Так, в Уфе причту Уфимского кафедрального собора было разрешено носить Богородско-Уфимскую икону с 22 июля по 28 августа по городу, а с 28 августа 1926 г. по 10 апреля 1927 г. − по Башкирии. Маршрут иконы ничем не ограничивался. Если 15 июля был предложен на рассмотрение маршрут, включающий конкретных 64 населенных пункта, то 7 сентября крестный ход обновленцев по Башкирии не встречал никаких препятствий, а в качестве пунктов шествия выступают уже целые волости.

«Упорная» традиция

В заключение хотелось бы отметить, что в первые годы советской власти, несмотря на гонения и явные репрессии против духовенства, голод и гражданскую войну, духовенство и верующие Уфимской епархии сохраняли дореволюционные достижения традиционных, календарных и чрезвычайных крестных ходов.

Эта традиция поддерживалась всеми церковными течениями: православными, «андреевцами» и обновленцами. Целью крестных ходов в большей степени являлось миссионерское свидетельство истины веры, однако они широко использовались в борьбе обновленчества и Православия.

Позиция власти была продолжением репрессивной политики. Но единодушное сопротивление всех течений позволило сохранить, а где-то и расширить традицию крестных ходов. Из всех видов крестных ходов наибольшее недовольство властей вызывали традиционные крестные ходы, поскольку они обычно были многолюдны, сопровождались продолжительными службами и проповедями. НКВД оказывала откровенную поддержку обновленцам, передав в их ведение не только все почитаемые иконы, но фактически и право на проведения любого крестного хода. Очевидно, что целью такого покровительства было разрушение высокого духовного влияния крестных ходов.

В целом заметно, что православные традиции крестных ходов обращали на себя настороженное внимание властей. Попытки ограничений и запрещений вызывали резкую реакцию верующих людей. Это, конечно же, оказывало ключевую роль на взаимоотношениях советской власти и Церкви, что в результате влияло на состояние религиозной жизни Уфимской епархии.