«Они рвали детей на части». Очерк Среднеазиатского восстания 1916 года

«Мы не могли защитить город, оставили его без защиты, а сами пять дней спасались в казармах. Вокруг казарм сделали баррикады из телег, женщины и дети продолжали оставаться в казармах, а мужчины с пиками и вилами встали у баррикад. Вокруг города пылали зарева – это горели церкви и села», - так рисовал картину начала восстания 1916 года в Средней Азии настоятель Пржевальского городского собора Михаил Заозерский. История не дала современникам времени осмыслить произошедшее – уже через полгода подошла Февральская революция, и Средняя Азия испытала ужасы Гражданской войны, а вскоре после нее стала центром грандиозных строек коммунизма и местом ссылки миллионов людей. После распада Советского Союза националистические силы в получивших независимость республиках попытались использовать исторические события восстания для нагнетания напряженности в межнациональных отношениях.

«Никогда не забуду ночь с 14 на 15 августа, когда мы услали отряд спасать село Покровское, а сами остались с семью винтовками; киргизы в эту ночь начали уже поджигать окраины города. Какая была паника в казармах! Пощады русским не было: их резали, избивали, не щадя ни женщин, ни детей. Отрезали головы, уши, носы, детей разрывали пополам, натыкали их на пики, женщин насиловали, даже девочек, молодых женщин и девушек уводили в плен. Когда в городе узнали об этих зверствах, началась паника. Один чиновник сказал мне: «Батюшка, мы все погибнем, спасения нам нет, но жену и четырех детей я не отдам на мучения, я их отравлю», - продолжал воспоминания настоятель Пржевальского собора.

Заполнение вакуума

История того, как русские поселенцы оказались в уязвимом анклаве в глубине азиатской степи – это история прорыва России на Европейскую политическую сцену в правления Петра I, Екатерины II и ее внука Александра I. Экспансия в Европу и Закавказье XVIII – первой половины XIX вв. в Крымскую войну 1953-1956 гг. потерпела крах. Одновременно, происходило углубление русских переселенцев в Сибирь и на Дальний Восток, победы на Северном Кавказе закрепляли империю на Каспийском море. Естественный вакуум на южных границах направил колониальные усилия России в Среднюю Азию. Раздробленности и отсталости этого региона сопутствовала агрессивность местных правителей, их набеги на мирные пограничные поселения. И чем дальше российское правительство углублялось в решение региональных проблем, тем яснее приходило к пониманию, что ограниченные меры не принесут результата. В правление Александра II была сформулирована идея завоевания Средней Азии и закрепления России на этом пустующем от великих держав, феодальном, отрезанном от современных технологий и торговли, обнищавшем пространстве.

Исполнение задуманного вылилось в длительные войны, мирные присоединения народов и многочисленные колонизационные потоки. Начало проникновению России в Среднюю Азию было положено добровольным присоединением Ногайской орды в 1783 году, ставшем отправной точкой продвижения русских гарнизонов, а за ними переселенцев, на юг. Общее мирное течение этих процессов до начала завоевания Туркестана оренбургским губернатором Василием Перовским нарушалось выступлениями Сырыма Датовыма (1783-1797 гг.), Исатайи Тайманова и Махамбета Утемисова (1836-1838 гг.), хана Кенесары (1846 г.), Жанкожи Нурмухамедова (1857 г.). Все эти выступления объединяли людей национально-освободительными лозунгами, но превращались в грабительские набеги и феодальную усобицу.

Завершившееся в 1870-ые гг. присоединение среднеазиатских ханств и южных киргизских племен не принес покоя краю, в котором продолжались локальные восстания - Ферганское (1885 г.), Ташкентское (1892 г.), Андижанское (1898 г.) – эти выступления были краткосрочными и локальными. Основной их причиной была неотлаженная система управления новыми территориями, входившая в противоречие с местными традициями и настроениями коренных народов.

Как правило, хронология бунтов конца XIX века приводится без сопоставления с аналогичными выступлениями, происходившими до прихода России в регион, и этим создается впечатление значительного накала внутренней борьбы. Если же провести параллель с частотой и кровопролитностью восстаний, войн и переворотов, происходивших в Средней Азии в десятилетия, предшествовавшие присоединению к России, то напрашивается вывод об успешности колониальной политики, позволившей значительно уменьшить размах кровопролития.

Проект «Русская Азия»

Признавая, что авторитет «белого царя» среди коренного населения Средней Азии зиждется в значительной степени на воинской силе, русское правительство озаботилось созданием в регионе лоялистской базы из русского населения. Переселение крестьян из центральных регионов России имело еще и цель разрешения проблемы малоземелья. В 1868 году «Временным уложением» казахстанские земли были переданы в государственную собственность, и доступ к ним получили русские переселенцы. Дальнейшее развитие законодательной базы привело к ограничению племенного землевладения, однако норма в 40 акров земли на душу «туземного населения» могла покрыть все потребности казахов в земледелии и скотоводстве, но не в кочевом образе жизни.

Туркестанский генерал-губернатор А. Куропаткин писал в своем дневнике о застарелых причинах произошедшего в 1916 году восстания: «Чиновники произвольно рассчитали нормы земельного обеспечения киргизов и начали нарезать участки, включая в них пашни, зимовые стойбища, насаждения, оросительные системы... Отбирали землю не только годную для устройства селений, но и для развития скотоводства. Именно несправедливое изъятие земель привело к восстанию».

Принимая мнение генерал-губернатора, важно учитывать, что он стремился перенести вину за восстание с ошибок своего правления на «застарелые» факторы. В то же время, огромную роль в притеснении отдельных родов при перераспределении земель сыграли сами казахские элиты, вошедшие в «туземный административный аппарат» и принявшие сводить прежние феодальные счеты. Контроль со стороны русских чиновников за «туземными администраторами» был объективно ограничен языковым барьером, слабым пониманием местным населением законов и своих правовых возможностей. Разрыв между русской администрацией и местным населением приводил к существенным искажениям законов и административных мер. Всегда находились силы с мощным пропагандистскими возможностями, готовые заполнить ложной информацией существующие проблемы взаимопонимания власти и народа.

Если оставлять за скобками произвол администрации, главной особенностью передела земли в казахских степях стал перевод коренного населения к оседлому сельскому хозяйству, дававший обширные возможности для проникновения в регион русского населения. Казахские и киргизские племена заплатили эту цену за защиту от набегов джунгар, ханств междуречья Амударьи и Сырдарьи и, как считают многие исследователи, конечного истребления. Но смена уклада для многих коренных жителей стала худшим бедствием, чем джунгарская сабля.

С 1896 по 1916 годы только в Акмолинской и Семипалатинской областях поселилось более миллиона крестьян из России. Всего же в среднеазиатские владения переселилось более 3 миллионов, и к 1914 году 40% населения Киргизской степи, и 6% населения Туркестана составляли русские, в большинстве своем земледельцы, но также и рабочие. В условиях степи русские переселенцы предпочитали селиться замкнутыми городищами-крепостями. Это давало более высокую степень защиты, но в то же время было новым в обширной русской практике колонизации, так как свело к минимуму контакты с местным населением и не допустило его ассимиляции и сращивания двух этнических групп.

Приход русских войск произвел благоприятный эффект на Среднюю Азию, выведя ее из многовекового цивилизационного вакуума, избавив от феодальных усобиц, внешней агрессии, уменьшив преступность и нищету. Первоначально высокий авторитет власти «белого царя» был утвержден личностью первого генерал-губернатор Туркестана Константина Кауфмана. Но с течением времени, уменьшением функций местной администрации и превращением Средней Азии из лихого пограничья в захудалую окраину империи качество местных чиновников и военных снизилось, а за ним – и авторитет «белого царя». К этим процессам прибавился рост мусульманского национализма. Наконец, пришло новое поколение, только понаслышке знавшее о бедах независимости и готовое на многое для отвоевания свободы.

Испытание войной

Первая мировая война обострила кризисные явления жизни в Средней Азии. На коренное население легли военные повинности по доставке продовольствия, был введен новый военный налог с кибиток, увеличены земские сборы и сбор для содержания волостных управителей. По подсчетам историков, налоги на местное население с началом войны возросли в 3, а в отдельных случаях - в 15 раз. Это положение вещей компенсировалось тем фактом, что коренное население не призывалось в армию, и оправдывалось ростом налоговой нагрузки на все население империи.

Одновременно происходило ослабление контроля со стороны русской администрации – боеспособные войсковые части переводились на Европейский военный театр, мобилизация среди казаков привела к тому, что в селениях остались женщины, дети и старики. Так, Семиреченское казачье войско, на которое пришелся центр восстания 1916 года, насчитывая 45 тысяч человек, выставило на фронты Первой мировой 24 сотни казаков. Военные гарнизоны были разбросаны по обширной территории и не могли контролировать настроения местного населения и локальные выступления.

Проблемами колониальной политики русской администрации с начала войны стали активно пользоваться агенты Германии и Турции. Немецкая разведка поставляла через китайскую границу пропагандистскую литературу и оружие, в то время как Турция действовала через мусульманские центры и агитацию того явления, которое в позднейший период получило название «пантюркизма».

«Мусульмане! Царствующий над нами Халиф Ислама — Турецкий Султан ведёт войну с Россией и другими ей союзными государствами. Каждый мусульманин должен сочувствовать этой священной войне Султана и обязан немедленно жертвовать на её нужды и во благо войны всего мусульманства. А тот, кто не в состоянии жертвовать, тот должен сам встать в ряды сражающихся против неверных… Настало время освобождения от власти гяуров-русских» - гласила одна из листовок, распространявшихся среди мусульман Средней Азии.

Одновременно шла пропаганда старого мифа о том, что Турция – самое процветающее в мире государство - и война с ней христианских держав – это не что иное, как вооруженное восстание. Согласно этой концепции, принимавшейся на веру неграмотными и отрезанными от мира кочевниками Средней Азии, Российский император являлся вассалом Турецкого султана, и поэтому подданство ему было не противозаконно до тех пор, пока он не восстал и не пошел войной на Порту…

«Есть бесспорное основание считать виновников по агитации, во-первых, некоторые элементы из соседнего Кульджинского района, а, во-вторых, и агентов Германии: решимость главарей бунта созрела и окрепла неожиданно быстро потому, что в их заблуждениях их поддержали чьи-то прокламации, гласившие о слабости России, о непобедимости Германии и о близком вторжении в Русский Туркестан китайцев», - доносил в Петербург военный губернатор Семиреченской области.

Особую роль в подготовке восстания в Средней Азии сыграли лидеры разгромленной "Синьхайской революции", обеспечивавшие доставку оружия и наемников из Китая. Именно округ Кульджи в преддверие восстания стал центром активности китайского подполья и немецкой агентуры. Российские дипломаты в западном Китае обращались в Пекин с требованиями ограничить их действия, но должного внимания этим обращениям не придавалось.

В конечном итоге, основным «потребителем» усилий германской резидентуры, китайских авантюристов и турецких агитаторов становилось исламское духовенство, которое соблазнялось повышением своего социального статуса в случае объявления «священной войны» и победы в обществе панисламистских и пантюркистских идей. Тем самым, в Средней Азии в разгар Первой мировой войны сконцентрировались усилия сил, которые и все следующее столетие будут оказывать самое пагубное влияние на регион – пропаганды западных врагов России, турецкой идеологической экспансии и радикального ислама.

Трагический акт

Коренное население Средней Азии не мобилизовывалось для участия в Первой мировой. Именно таким промежуточным статусом русская администрация объясняла изъятия у него земель и введение продовольственных повинностей – фактически коренные народы платили за свою безопасность.

Этот порядок был нарушен царским правительством 25 июня 1916 года – в этот день был издан акт о мобилизации 500 тысяч человек из Степного и Туркестанского краев для ведения работ в прифронтовой зоне. Историки отмечают, что провозглашение указа пришлось на время Рамазана, и он был воспринят мусульманами как святотатство. Реализация указа проявила все пороки колониальной администрации – местные старшины брали с соплеменников взятки за уклонение от службы и наоборот – сводили счеты, отправляя личных врагов на службу.

С первых чисел июля, когда слухи о мобилизационном акте исказили его суть, а его реализация «туземной администрацией» подтвердила худшие опасения в ее коррумпированности, начались выступления. 4 июля 1916 года в Ходженте полиция разогнала демонстрацию, требовавшую уничтожения мобилизационных списков. И все же борьба с мобилизацией на первом этапе была пассивной – откочевки в Китай и в горы, уничтожение мобилизационных списков, поджоги зданий местных администраций и т.п. В то время как власть не принимала должных мер по разъяснению своих действий и продолжала в приказном порядке забирать мужчин на тыловые работы, дестабилизирующие силы региона – от исламских радикалов до немецких агентов в западном Китае активизировались для превращения ненасильственного протеста в вооруженное восстание.

Настоятель Пржевальского собора описывал положение, в котором оказались русские переселенцы в грядущем центре восстания Семиречье: «В начале июля сего года была объявлена мобилизация киргиз в качестве рабочих на войну; тотчас же всех нас объял страх, вскоре заговорили, что киргизы не подчинятся этому закону. В начале августа между русскими пошла молва, что резня русских начнется в начале августа в новолуние. Между тем киргизы обманывали начальство, целовали свой Коран, давали клятву, что исполнят закон, а сами в это время точили свои ножи и пики. Положение наше было ужасное: Верный в 400 верстах, до Пишпека 370 верст, до Ташкента 833 версты. В Пржевальске была караульная команда в 70 человек, из них в село Сазоновку было послано двадцать солдат и в село Кольповку – десять человек; в городе оставалось около сорока винтовок, весь народ находился на войне, в городе и в 26 селениях оставались одни старики, женщины и дети».

Начало активной фазы восстания свидетельствует о его подготовленности, наличии вожаков и плана – ударить по растянутым армейским коммуникациям и одиноким укреплениям переселенцев. Священник Заозерский писал: «10 августа киргизы внезапно одновременно напали на беззащитные русские селения всего уезда, угнали скот, который был на пастбище; в поле убито было около 200 человек. 11 августа они вновь напали на селения, начали избивать жителей и жечь дома… В 9 часов утра 11 августа, когда киргизы были в 9 верстах от города, а дунгане – в 4 верстах, я приказал ударить в соборный колокол – в набат. Весь народ прибежал на соборную площадь с ружьями, вилами, кольями и прочим вооружением; стали молиться Богу, я исповедовал, причащал, все готовились к смерти…»

Восстание изначально приобрело характер этнической чистки. Восставшие жгли хутора, убивали семьи переселенцев. В ряде мест погромами руководили дервиши-проповедники под лозунгами «священной войны». Погибшим в бою дервиши обещали райскую благодать шахидов, а главным лозунгом восстания стала вовсе не борьба с мобилизацией, а создание исламского государства, то есть в реалиях Средней Азии возвращению к состоянию пятидесятилетней давности – резни всех против всех. Разрозненные отряды восставших быстро сбивались в партизанские армии под предводительством «народных вождей» – полевых командиров. Среди них, и это также типично для дальнейшей истории Средней Азии, выделились религиозные лидеры, «поднявшие меч ислама», и главари разбойничьих шаек, продолжившие свой промысел с новым размахом. Большую известность приобрел имам Касым-Ходжа из села Заамин, который во время проповеди призвал паству к борьбе с неверными, лично убил полицейского пристава и повел новообразованный отряд в поход на станцию Обручево, по дороге грабя и убивая.

Разгром отрядов религиозных проповедников был делом их первой встречи с регулярными русскими формированиями. Более серьезную угрозу представляли светские полевые командиры. Самые грозные из них - Амангельды Иманов и Алиби Джангильдин – развернули полномасштабную партизанскую войну в Тургайской области, осаждая на короткий срок города и исчезая бесследно в степи. Им удалось скрыться от разгрома в степях и после влиться в Гражданскую войну на стороне большевиков.

Самое точное описание восстанию дают воспоминания священника Заозерского и ему подобных очевидцев – это неожиданные и жестокие налеты конницы на мирные селения и повальное бегство восставших при появлении самых незначительных воинских формирований. После первого шока от нападений русские общины в крае начали формировать отряды самообороны, и у восставших не осталось места для маневра – их боевой дух стремительно падал. Обещания германских и турецких агентов ввести в Среднюю Азию войска заранее были провокацией, а идея религиозной войны вылилась в кровавую резню мирного населения и не была поддержана подавляющей частью населения.

Пропустив начало восстания, власти попытались замирить край двумя путями – приостановкой мобилизации коренных народов «на рытье окопов» и показательными репрессиями, которые бы остановили сомневающихся от участия в восстании. Об эффективности этих мер говорит тот факт, что в течение месяца большая часть очагов восстания была ликвидирована, а к октябрю все сколько-нибудь крупные банды – уничтожены. Всего в операции по подавлению выступления было задействовано 30-тысячный регулярный корпус и небольшие по численности местные ополчения.

О жестокости мер по подавлению восстания много писалось в советский период и новейшая публицистика любит называть эти меры «лютыми». Такие оценки даются в отрыве от жестокости восставших, которые боролись не с администрацией и не с законом о мобилизации, а пытались провести этническую чистку, вырезав все русское население, забывая даже о принципе Чингисхана о сохранении жизни тем, кто не дорос до тележной оси. Также важно, что речь шла о военном времени, в которое Россия несла огромные потери и сталкивалась ежедневно со значительно большим кровопролитием на Европейском военном театре, а это не могло не деформировать психологию властей и военных. Наконец, эффективность подавления восстания сохранила многие жизни и весь край от катастрофы, к которой его неминуемо бы привела эскалация конфликта.

Область мифа

Один из современных исследователей вопроса Михаил Калишевский, констатирующий «лютость» русских карательных мер, пишет: «Часто взятых в плен восставших расстреливали на месте безо всякого суда, либо убивали при конвоировании. Широко использовалась артиллерия, пулеметы, сжигались целые аулы. Особенно жестоко мстили «туземцам» казаки и поселенцы - имелись случаи, когда они поголовно уничтожали мужское население аулов холодным оружием». Даже принимая на веру эти в целом абстрактные утверждения о неких аулах и якобы частых случаях, их сравнение с конкретным описанием начала восстания священника Заозерского не выдерживает критики.

Гораздо более значительным реальной угрозы оказался страх местного населения перед местью за устроенные погромы мирного русского населения. Начался «Большой исход» («Чон Уркун») казахов и киргизов в Китай. В нагнетании напряженности самый весомый вклад внесло местное духовенство, старавшееся путем развития исламского фанатизма, сплотить людей вокруг идеи религиозного государства, вопреки светской власти. Историки насчитывают до полумиллиона беженцев, бежавших на рубеже 1916 и 1917 годов в Китай.

Если эти подсчеты имеют под собой основание, то мнение, бытующее в современном Кыргызстане, о том, что в ходе восстания погибло от 150 до 350 тысяч киргизов, ничем не подтверждается. Оценка количества жертв восставших и коренного мирного населения в силу объективных причин невозможна, но порядок этой цифры, исходя из численности русских войск и длительности восстания должен быть снижен до десятков тысяч, и соответственно число жертв среди мирного населения сокращена еще больше.

Восстание в Средней Азии 1916 года мало изучено, именно это позволяет использовать память об этой трагедии в диаметрально противоположных целях в зависимости от политического заказа. В советский период восстание расценивалось как бунт угнетенных низших классов против угнетателей из классов высших, а значит, оно было предвозвестником самих революций 1917 года. После распада СССР верх взяла националистическая точка зрения о мести коренных народов за угнетение русским переселенцам. Нет сомнений, у восставших были классовые мотивы, так ими истреблялась коррумпированная «туземная администрация», предавались разграблению хозяйства богатых соплеменников. Погромы русских на первом этапе также говорят и о националистической расцветке произошедших событий. Но сама организация восстания и его исход свидетельствуют в пользу того, что фундаментальное классовые и национальные противоречия в период Мировой войны, ослабления власти, разложения общества использовали внешние силы, и путем провокации организовали внутренний бунт. Единственной его задачей был вывод России из войны. И, нужно признать, если в Средней Азии России напряжением сил удалось справиться с этой угрозой, то спустя короткий срок похожие события в самой ее столице привели страну к гибели, а ее окраины – ввергли в хаос.